Об учебе в Царскосельском лицее рассказывают: Устав Лицея, Правила преподавания, Преподаватели и Лицеисты:

Основное правило доброй методы или способа учения — состоит в том, чтобы не затемнять ума детей пространными изъяснениями, а возбуждать собственное его действие


Мы мало учились в классах, но много в чтении и в беседе при беспрестанном трении умов,


...руководствуя воспитанников в словесности«, профессор должен тщательно избегать «пустых школьных украшений» и, занимая воспитанников предметами, «возрасту их сообразными», прежде заставлять их мыслить, а потом искать выражения этих мыслей в слове и «никогда не терпеть, чтобы они употребляли слова без ясных идей.

В «Правилах особенных в курсе окончательном» отмечалось, что «науки нравственные, физические и математические должны занимать первое место».

«Под именем наук нравственных здесь заключаются все те познания, кои относятся к нравственному положению человека в обществе, и, следовательно, понятия об устройстве Гражданских обществ, о правах и обязанностях, отсюда возникающих».

В разделе о науках исторических в Уставе Лицея отмечалось, что «история должна быть делом разума» и что предмет ее надо представить как «шествие нравственности... в разных превращениях государств» и показать «успехи и падения его (разума) в разных гражданских постановлениях».

Что касается словесности, то она «должна также приближаться к упражнениям разума». К этому предмету «присоединяется познание изящного вообще в искусствах и природе»


Одно из любимых занятий лицеистов — собрания, на которых каждый обязан был что-нибудь рассказать — выдуманное или прочитанное. Постепенно запас стихов, рассказов, эпиграмм увеличивался, — их записывали. Создавались рукописные журналы, и росли лицейские поэты, дружески соревнуясь между собой.

...необходимо выбрать лучшие места из книг для упражнений в переводах и «отделить по предметам: например, к неустрашимости и твердости духа», что надобно «раскрыть в детях мысленность» через изучение различных предметов, что даже прогулка после учения и та должна стать примером того, «как отдых после труда приятен — как в праздности скука одна», а «раскрывши мысленность, приучать к различию добра и зла, и чтоб не делали без рассуждения и не говорили и не мыслили», поскольку «всякая мысль открывается чрез перехождение в делание, а далее в дело», лицемерию надо объявить войну и «ценить выше малое внутреннее добро против великого наружного — даже уничтожить сие», ибо «истинное есть внутреннее расположение — и для этого более свободы, мыслить позволяется».


Вставали мы по звонку в шесть часов — Одевались — шли на молитву в залу. Утреннюю и вечернюю молитву читали мы вслух по очереди«. От 7 до 9 часов — класс. В 9 — чай; прогулка — до 10. От 10 до 12 — класс. От 12 до часу — прогулка. В час обед. От 2 до 3 — или чистописанье, или рисованье. От 3 до 5 — класс. В 5 часов — чай; до 6 — прогулка; потом повторение уроков или вспомогательный класс. По средам и субботам — танцеванье или фехтованье. Каждую субботу — баня. В половине 9 часа — звонок к ужину. После ужина до 10 часов — рекреация. В 10 — вечерняя молитва — сон.


Хотя лицеисты, как и все дети в мире, не склонны были петь дифирамбы такому «скучному» занятию, как учеба, коей посвящались многие часы, но все же, очень серьезное отношение к ней видно в высказываниях и хорошо чувствуется даже в самых шуточных стихотворениях.

Сила времени

Все тленно в мире сем!
Все время мощное разрушит под луною.
И царства сильные, которые ни в чем
Препона не найдут под времени рукою,
Исчезнут навсегда, исчезнет их и след
Где горды Римляны владевшие полсветом,
Сокрылись вечности и славы той уж нет,
Которая была единым их предметом.
Где Греки сильные? где мощный Ахиллес,
Где знаменитые, где храбрые герои?
Которых мужество не раз увидев Перс,
От коих гордые упали стены Трои.
Изчезли и они! Изчезнет и весь свет,
И солнце некогда свой огнь в водах погасит,
Лишь добродетели одной кончины нет
Она на небеси возмездие получит.

А. Илличевский.


Не любимец фортуны, ни гордый завоеватель, ни мудрый философ, ни тот который правит судьбою целых народов не могут называться щастливцами; единый добродетельный муж истинно благополучен. Александр завоеватель полусвета, Диоген, Боги(?), мизантроп, Нерон управляющий миллионами могли чувствовать истиннаго блаженства, гордость



Епитафия:

Родясь, как всякий человек,
Жизнь отдал праздности, труда как зла страшился;
Ел с утра до ночи; под вечер спать ложился;
Вставая, снова ел (да пил) и так провел весь век. — 
Счастливец! на себя он злобы не навлек.
Кто впрочем из людей был вовсе без порока?
И он писал стихи, к несчастию, без прока.

Написана на товарища Ржевского, большого лентяя.
См. Записку М. А. Корфа (Я.К. Грот, «Пушкин etc.»).


Праздники наступают, и каждый располагает по своему часы своего досуга. Мудрец представляет свое расположение и советует попользоваться им. Это маленькая проповедь, — послушаем со вниманием, любезные читатели.


День мудреца Наставление сыну

О сын! примеры золотые,
Учись, учись перенимать.
Внимай, как будет дни святые
Мудрец Л.... (Лицейский?) провождать.
Когда цветок наук, как роза,
В саду Едемском расцветет,
С стихами подружится проза,
А с алгеброй поэт. — 
Во первых, дни священны внукам
Он хочет так расположить,
Чтоб каждым поровну наукам,
Достойно время уделить.
Но, время уделить не трудно,
А трудно, скажут, провести, —
Молчите! — Солнце изумрудно
Уж едет на пути. — 
И уж мудрец успел проспаться?
И в шесть?... так рано?... погоди!
Чтоб с мудростью своей собраться,
Он должен спать до девяти,
А там, напившись вдоволь чаю,
А может быть и кофейку,
Он отдохнет еще, я чаю,
И вздремлет на боку.
Но все о мудрости мечтая,
О благе братии земной,
Уж солнце, по небу ристая,
Домчалось к полдени рысцой.
Мудрец протягивает руки,
Идет за стол (поесть не грех):
За трех работая науке,
Мудрец и ест за трех.
Но по трудам, лишенну мочи,
(Таков природы в нас закон)
Смежит ему усталость очи,
А ложе стелет сладкий сон.
В занятьи трудном сем, тяжелом,
Не может с места он сойти,
Не движется все время телом,
Потеет до пяти.
Пока опять за чашкой чая,
А может быть и за тремя,
Он не накопит, отдыхая,
Все силы своего ума;
Пока опять, для блага света
Не встанет он из-за стола,
Но вот уж нет телеги света
И ночь свечу зажгла.
Огонь свечи, глазам противный,
Мешает думать, говорят, —
Опять мудрец трудолюбивый
Невольно затворяет взгляд.
Но светлый разум озаряет
Единодушные глаза.
Мудрец в безмолвьи размышляет
Три битые часа.
Но ах! почто звонок столовой
От мудрости его влечет!
Мудрец покинуть храм готовый,
С слезами к ужину идет.
А за тарелкой, бодр душою,
Гонясь за истиной умом,
Не зрит, как с фут величиною,
Куски глотает ртом. — 
Но день окончил уж теченье,
А с ним и поприще мудрец.
Свершилось света поученье!
С началом сопряжен конец. — 
Усталый, весь изнеможенный,
Мудрец несет природе дань:
Невольно опускает члены,
И голову на длань. — 
Покойся в сладостной дремоте!
Покойся, труженик святой!
О как приятно по работе,
Вкушать и отдых и покой!
О чадо! правило простое
Заметь, и в старости не кинь.
День мудреца не что иное,
Как тихий сон; — аминь!

Из журнала «Лицейский мудрец»


ЛИЦЕЙСКИЙ МУДРЕЦ
Вопросы и ответы

Скажи пожалуйста, зачем мы здесь живем.
Зачем рождаемся, зачем едим и пьем?
От: Признаться, твой вопрос немного удивляет.
Взгляни покинув лесть,
Что смертный для того и пьет и ест,
И после умирает,
Чтоб под землей лежать,
И землю удобрять.
Во: Прекрасно, но позволь мне испытать хоть мало
Премудрость всю твою — ты знаешь: без начала
Ничто не может быть, равно как без причин.
Скажи причину мне, зачем дурак Ослин?

От: Когда ум Боги раздавали,
Все люди ум скорее брали.
А наш Ослин
Сперва желал иметь аршин,
Чем ум свой мерить, —
Пошел аршин купить;
Но воротившися, увидел -торг закрыт.
И так он без ума остался вечно бредить
И стал аршином он не ум, а уши мерить.

Во: Скажи мне, почему козлам Зевс роги дал?
Ослам же длинные он уши привязал?
От: Чтоб люди глупыми козлов не называли,
И чтоб от глупости ослы нас не бодали.

Полно Д... (Дельвиг), не мори
Ты людей стихами;
Ждут нас кофе, сухари
Феб теперь не с нами.
Разрешаю, век ленись;
Попусту хлопочешь,
Спи, любезный, не учись,
Делай, что ты хочешь.
В классах рифмы прибирай;
С чашкой здесь дружися.
С Вилей — Клопштока читай,
С нами — веселися.

Тьфу и, фуй, фуй! Что за радость!
Я не пью Парнасских вод,
Не пишу гремящих од.
Ах! не в рифмах жизни сладость!
Всяк на Феба лучше плюй:
Тьфуй, фуй, фуй!
Что за радость?

Физика, к тебе стремлюся,
Наизусть тебя учу,
Я тобою вознесуся
Перво место получу.
Хоть соскучу, хоть поплачу,
Сидя за громадой книг,
Хоть здоровие потрачу,
Буду первый ученик.


Физику (как и математику) преподавал в Лицее Я.И. Карцов. В старших классах никто уже не интересовался и не занимался этими предметами (приводя в отчаянье преподавателя), за исключением Вольховского, с которым одним только и приходилось заниматься Карцеву (об этом подробно у М. А. Корфа, см. Грот, «Пушкин etc.»). Быть может, к Вольховскому, шедшему вообще первым, и относится эта песня.