Х.А. Ливрага. Мы - акропольцы

Хорхе Анхель Ливрага, основатель "Нового Акрополя"

Что такое философия? Это один из вопросов, на которые мы сегодня постараемся ответить. В классический период научные, религиозные и онтологические исследования, как и исследования в области искусства, всегда имели философскую основу. Но, как известно, в посткартезианскую эпоху мышление стало дифференцированным, а восприятие реальности — фрагментарным. На самом деле философия — это наука или дисциплина, которая ставит перед человеком основополагающие вопросы, касающиеся самых глубоких аспектов существования его самого и окружающего мира.

Я хочу сразу пояснить, что мы придерживаемся классического подхода, и наше движение — философское движение классического образца. Философия для нас — не просто накопление информации, это новый подход к жизни во всех ее проявлениях. Мы считаем, что не существует закрытых, запрещенных тем, не существует вопросов, которые нельзя задавать. Для нас представляет интерес все, что способствует развитию культуры, эволюции человека и его встрече с самим собой, и мы поддерживаем это всеми силами.

Чтобы лучше понять акропольское движение, можно представить его в виде пирамиды, каждая из сторон которой имеет свое назначение: одна представляет религию, другая — науку, третья — искусство, четвертая — политику. Эти четыре грани сходятся в вершине пирамиды. Я постараюсь объяснить нашу позицию по отношению к каждой из четырех сторон.

Рассмотрим сначала грань, связанную с религией. Религию мы понимаем так, как понимали ее в древности, — как то, что связывает, соединяет (лат. religare) человека с Божеством, связывает человека с его онтологическими корнями. Когда мы говорим о религии, то не имеем в виду ни христианство, ни буддизм, ни какую-то другую конкретную конфессию, а только данную человеку от рождения способность соприкасаться с Тайной.

Мы знаем, что существуют умные животные. Современные исследования доказали, что есть животные с достаточно высоким уровнем социальной организации; есть такие, которые общаются между собой на особом «языке»; есть животные, обладающие навыками, о наличии которых сто лет назад никто и не подозревал. Но нет ни одного животного, которое было бы религиозным. Не существует животных, которые водружали бы один камень на другой и поклонялись таинству Неизвестного. Мы считаем, что именно религиозность — способность, появившаяся еще у человека примитивного, соорудившего первый алтарь, — именно она, в конечном счете, отличает нас от животных. Мы не согласны с тем, что человек — всего лишь млекопитающее с хорошо развитой высшей нервной системой. Человек не принадлежит к животным, он относится к другому царству. Мы полагаем, что существуют четыре царства: минералов, растений, животных и людей; и человека отличает от животного не разум или какие-то другие факторы, а способность (повторяю, присущая человеку изначально) соприкоснуться с Таинством, с Богом, с глубинной частью своего существа.

Мы считаем также, что, когда человек утрачивает эту способность — в какой бы форме она ни выражалась, — он отступает в ту область, которая не соответствует его природе, — в область анимального. Человек — существо религиозное. Повторяю, мы говорим здесь не о формах религии, а о естественной способности человека интуитивно чувствовать Бога и нуждаться в нем. Скажем, нет ни одного животного, которое в критической ситуации обратилось бы к чему-то объективно не существующему. Тонущий же человек никогда не закричит: “Мой бумажник!” (разве что в анекдоте с “черным” юмором), а воскликнет: “Господи!”

Человек несет Бога внутри себя, и даже многие из тех, кто считает себя атеистами и утверждает, что не верит в Бога, на самом деле просто не принимают некоторых форм «очеловечивания» Бога, не воспринимают конкретных писаний или верований. Я сам частенько слышал такие парадоксальные утверждения: “Да, я атеист и ни во что не верю, Бог тому свидетель!” В той или иной форме все мы все призываем Бога и внутри себя обращаемся к Нему, к тому свидетелю, который, присутствуя в нас, наблюдает за нашими поступками и оценивает их.

В наших акропольских исследованиях мы опираемся на теорию бессмертия души и полагаем, что человек наделен душой, которая не рождается и не умирает вместе с телом. Изучая курс “Феноменология религий”, мы сравниваем различные религии и находим в них общие черты. Речь идет не о сравнении внешних форм — совпадения можно обнаружить в их сути, в тех основополагающих посланиях, которые были даны людям Великими Учителями, основателями религий.

Кроме того, “Акрополь” стремится во всем находить то положительное и созидательное, что может быть полезным сегодня. Если мы станем акцентировать аспекты, ведущие к вражде и столкновениям между иудеями и мусульманами, между католиками и протестантами, то ничего не приобретем. Гораздо полезнее искать в разных учениях самое важное — то великое и прекрасное, что изменило историю многих народов и вдохновляло миллионы людей. Сегодня благодаря средствам коммуникации мы можем лучше узнать историю человечества и увидеть, насколько трудно поддерживать существование какой бы то ни было идеологии, взглядов или верований хотя бы на протяжении 40–50 лет. Как правило, и в политике, и в общественной жизни любые явления живут не дольше столетия.

И наоборот, в буддизме, христианстве, брахманизме, иудаизме и других религиях мы встречаемся с теологическими концепциями, жизнь которых измеряется не двумя-тремя столетиями, а двумя, тремя или четырьмя тысячелетиями. Конечно, все они проходят через свои кризисы, проблемы и противостояния, но тем не менее стержень их сохраняется.

Итак, мы — эклектики, когда речь идет о религии. Тот, кто приходит к нам, может продолжать исповедовать ту религию, которую предпочитает. “Новый Акрополь” является не религиозным, а философским движением и не отрицает ни одну из религий. Мы только просим участников нашего движения не проявлять религиозной нетерпимости и агрессивности, поскольку стремимся к тому, чтобы наш философский дом был домом согласия и мира для всех. Я, к примеру, из семьи католиков и ношу итальянскую фамилию, а кто-то другой родился в буддистской семье, в другой части света, или же в семье, где исповедуется какое-либо иное религиозное учение.

В какой степени мы несем ответственность перед той религией, к которой принадлежим по рождению? Ведь мы ее не выбирали, просто нас крестили сразу после рождения или (если речь идет об Индии) окунули в священные воды Ганга со словами: “Это брахман”, а если бы мы родились на Востоке, то были бы мусульманами. Трудно сказать, в какой степени это случай или судьба, однако множество сражений происходят на религиозной почве из-за тех религиозных форм, которые были даны нам с колыбели.

Я уже говорил, что мы эклектики и не отдаем предпочтения ни одной из религий. Мы исследуем, чтобы сравнить их учения и стараться жить ими, потому что все они содержат простые, понятные каждому истины, такие как «Любите друг друга». Учения эти действительно очень просты, но непросто осуществлять их в жизни. Ведь нужно не только знать, но и пытаться применять на практике приобретенные знания. Именно этому мы пытаемся научиться в «Новом Акрополе». Научиться отвечать на вопросы своими словами, не болтать попусту, отвечать за свои действия, применять в жизни то, о чем говорим.

Рассмотрим другую грань пирамиды — науку. У нас не возникает возражений по поводу научной методологии, однако мы считаем, что наука не в силах ответить на все вопросы. Стремление объять область метафизики равносильно попытке вычерпать решетом воду из озера. Сознание работает на разных планах, и они отличаются друг от друга. Сколько весит любовь? Как измерить ненависть? Невозможно взвешивать и измерять эмоции, словно бревна. Тут не подходят способы, применяемые для определения удельного веса железа или валентности хлора. Это нечто совсем другое.

Мы пытаемся собрать весь положительный опыт, который дала наука, включая и тот период ее истории, когда она еще так не называлась. Когда пифагорейцы изучали возможность предсказания землетрясений, они, несомненно, занимались наукой, хотя и не называли себя профессорами. Очевидно, что египтяне, определяя расстояние от Земли до Луны, тоже занимались наукой и что календарь на Воротах Солнца в Тиуанако, в котором отмечены фазы Венеры, относится к области астрономии, хотя ни в Древнем Египте, ни в Месоамерике эти исследования не назывались научными.

В этом смысле то, что мы называем наукой, также представляет для нас область эклектических исследований. Мы не делим науку на более важную и менее важную. Наука бывает только более достоверной или менее достоверной, более близкой или менее близкой к реальности. И для нас не имеет значения, сколько лет существует тот или иной постулат, рабочая гипотеза или теория — пятьдесят, пять тысяч или один год. Нас интересует тот смысл, который в них заключен. Человек исследует природу и самого себя, и это хорошо. В «Акрополе» мы изучаем не только вопросы, относящиеся к области официальной науки, но и те, которыми занимались древние науки, ныне утраченные. Сегодня многие обращаются к парапсихологии. Это настолько новая наука, что у нее даже нет названия, потому что «парапсихология» означает просто «то, что выходит за пределы психологии». Это похоже на то, как во времена Аристотеля говорили о «метафизике», означающей просто «нечто, выходящее за пределы физического».

Благодаря исследованиям, лекциям и размышлениям мы осознали, что существует много утраченных наук. Эти забытые знания хотя и не являются широко известными, тем не менее используются в медицине, астрономии и т. д. Сегодня многое «открывается» заново. Так, в медицине сейчас применяется гипноз; снова изучается влияние на Землю других планет и космических излучений. Сегодня ситуация уже не та, что в XIX веке, когда все, что напоминало о древней астрологии или магии, вызывало насмешку. Нет, времена изменились: теперь даже в самых, казалось бы, материалистических странах, например в России, в университетах исследуют парапсихологию, телепатию и другие необычные способности, которыми может обладать человек.

Мы живем в мире, который стремится найти свои собственные истоки. «Акрополь» поддерживает такие исследования, создает библиотеки с необходимой литературой, разрабатывает программы, способствующие более быстрому и глубокому пониманию изучаемого, использованию всех имеющихся возможностей. Являясь директором международного «Нового Акрополя», я много путешествую по всему миру. И знаю, например, что каменные блоки Камеры царя в пирамиде Хеопса соединены между собой совершенно особым образом. Но эти знания почерпнуты мною не из книг — я видел эти блоки, фотографировал и изучал. Я знаю также, что Ворота Солнца в Тиауанако имеют свои особенности, но я не просто слышал об этом, а много раз их видел и исследовал. Нас интересуют первоисточники, потому что их изучение дает основу для формирования собственных философских взглядов и беспристрастных научных убеждений. Такой подход позволяет нам вернуть знания, которые считаются утраченными, однако могут стать чрезвычайно полезными. В некоторых странах мы уже пришли к их практическому использованию. Так, в открытых нами клиниках врачи используют лучшие достижения разных времен и народов, применяя восточные техники наряду с западными методами лечения (например, акупунктуру и лазеротерапию).

Рассмотрим следующую грань пирамиды — искусство. Мы считаем искусством то, что способно передавать эстетический идеал будущим поколениям. Искусство ради самовыражения, искусство ради искусства, будь оно современное, древнее или даже пещерное, нас не слишком впечатляет. Если кто-то, выражая свой внутренний мир, разбивает о стену яйцо и называет это “произведение” “Арекипа в страхе”, мы не придаем ему большого значения — человек просто выплескивает свои чувства. Ничего не имею против, но такое “искусство” мне ни о чем не говорит. С другой стороны, Венера Милосская, произведение искусства в классическом значении этого слова, вызывает восхищение уже не у одного поколения. Я часто видел, как туристы, стоя перед Парфеноном, Великой Пирамидой или картиной Боттичелли, восхищаются, впитывая их красоту интуитивно и непосредственно, не нуждаясь ни в каких объяснениях.

Мы считаем, что основой для создания нового искусства должен стать классический подход. Мы призываем к этому всех акропольских художников и тех, кто хотел бы прийти в “Акрополь”, чтобы трудиться для воссоздания искусства. Оно, повторяю, должно служить не только нашему веку, но и будущим поколениям, позволяя им воспринять наше эстетическое послание. Но чтобы можно было говорить об эстетическом послании, необходим и определенный этический фундамент, нужна внутренняя красота и способность воплощать ее на практике. Мы считаем, что искусство, будь то музыка, литература или живопись, должно развиваться в естественном русле.

Сегодня человек может заставить взлететь самолет весом несколько тонн. Каким образом? Нарушая законы природы или соблюдая их? Чтобы самолет мог подняться в воздух, необходимо преодолеть гравитацию и сопротивление воздуха. Это закон. Только ненормальный пилот может заявить, что попытается взлететь, используя силу ветра.

Но наряду с законами, регулирующими физические явления, есть законы, которым подчинена область эстетического, идет ли речь о написании стихов, романа, музыкального произведения или картины. Мы хотим не просто копировать то, что уже было кем-то сделано, а воссоздать определенное отношение к искусству, основанное на чем-то естественном — на том, что в определенном смысле можно назвать экологией. Это позволит создавать настоящие произведения искусства — не те, что являются лишь результатом творческого выражения чьих-то чувств, но подлинные, способные пережить свое время, чтобы будущие поколения, другие люди, наши братья, могли восхищаться красотой и обогащаться ею — как мы любуемся чернофигурными греческими амфорами, мраморными изваяниями или картинами эпохи Возрождения.

Итак, мы уже поговорили о религии, искусстве и науке. Остается политика.

Прежде всего нужно понять, что такое политика, а потом уже рассуждать о ней. Для нас политика — это ни в коем случае не стихийные действия, не импровизация, как, к сожалению, принято считать сегодня. Политика должна быть основана на обучении и изучении, это настоящая наука. По этому поводу приведу свой любимый пример. Если я подойду к продавцу цветов и спрошу, почему, по его мнению, у меня болит селезенка и не вызвано ли это нарушением кровообращения, он, естественно, ответит: “Что? Да я просто продаю цветы, обратитесь к врачу!” Но стоит спросить его, что он думает о государственной политике в Соединенных Штатах или о том, каким путем следует решать проблемы в Ираке, как он тут же скажет: “Я считаю, что надо делать так...” И, чтобы остановить его, понадобится кляп — хотя его никто никогда не учил политике.

Сегодня считается, что о политике может говорить каждый. Но ведь это абсурд! Есть смысл рассуждать о политике, если человек изучал ее, так же как логично то, что о вопросах медицины говорят врачи, а о проблемах производства обуви — сапожники. Мы считаем, что необходимо вернуться к тем основным концепциям индивида, общества и государства, которые предлагает Платон в своей книге “Государство”.

В области политики, как и в других профессиях, ответственность несут те, кто сведущ в соответствующих науках. Когда нужно построить здание, приглашают архитектора; чтобы проложить дорогу, нужны инженеры, которые разбираются в свойствах материалов и структуре почвы, знают, где и как прокладывать туннели и строить мосты. Соответственно, необходимы университеты, где изучались бы политические науки и лучшие могли бы становиться настоящими политиками, способными управлять государством и вести людей. Наверное, это достаточно спорная тема, ибо я понимаю, что мои слова идут вразрез со всей сегодняшней пропагандой. Уже больше века нам промывают мозги (и все остальное, что у нас в голове), внушая, что о политике способен говорить каждый, а мнение десяти лучше мнения одного. И это называют демократией, правлением народа. Однако все это относительно и никогда не применяется в вопросах действительно важных. На борту самолета, как я заметил, пассажиры никогда не голосуют, кто будет сидеть за штурвалом во время полета. Все спокойно, без шума занимают свои места. Есть человек, который несколько лет учился на пилота, второй изучал навигацию, третий — связь, они-то и будут вести самолет. Пассажиры согласны, потому что сами в этом некомпетентны. А кто не хочет, чтобы его везли другие, может сам освоить профессию пилота. Так что здесь никто не импровизирует. А если бы пассажиры устроили выборы? Скорее всего, они проголосовали бы за стюардессу, потому что она самая симпатичная, или за продавца сигарет — всем понравилось, как он говорил о предстоящем чемпионате по футболу... И усадив его за пульт управления с незнакомыми ему лампочками и кнопками, все начали бы скандировать: “Вези нас! Вези нас!”

В каком-то смысле мы так и поступаем. В какой-нибудь стране мира собираются мнения разных людей, и на этом основании выбирается некий господин, который далеко не всегда политически подготовлен; зачастую это происходит при поддержке какой-нибудь транснациональной корпорации, иностранного государства или же сам претендент имеет достаточно денег на рекламную кампанию. И когда он начинает управлять своим народом, возникают проблемы — экономические и социальные, забастовки, неправильное распределение обязанностей и благ. Во всем этом мы начинаем обвинять этого человека и кричим: “За это вешать надо!” Но в чем его вина, если это мы сами, исходя из своих неправильных представлений, толкнули его на то, чтобы он взял на себя ответственность, к которой не был готов?

Поэтому мы, вслед за Платоном, принимаем в “Акрополе” идею “философской аристократии”. Говоря об аристократии, я имею в виду не тех, кто владеет миллионами долларов, а тех, кого можно назвать лучшими (что и означает слово “aristos”), потому что они лучше подготовлены. Пастух в этом смысле понимает больше, чем мы. Заботиться о стаде ему помогают другие пастухи, а не овцы; и даже когда ему нужна помощь животных, он использует хорошо выдрессированных собак, более умных, чем овцы, чтобы они вели и охраняли стадо. Мы же, как правило, выбираем того, кто нам показался симпатичным, кто лучше провел рекламную кампанию. Многие голосуют за кандидата только потому, что он хорошо выглядит и сумел понравиться — но ведь никто не доверит человеку самолет только на том основании, что у него приятная внешность.

Мы обращаемся к политической мысли разных эпох, чтобы найти то, что лучше всего подходит для нашего времени. Однако, изучая произведения философов-классиков, мы не ставим целью повторение того, что существовало в Древней Греции или Риме; мы ищем элементы, которые могли бы помочь в создании новой формы человеческого сосуществования, поскольку недостатки ныне действующих форм очевидны. Во всех странах существуют экономические трудности, а покупательная способность с каждым днем уменьшается. Это реальность, которая становится проблемой мирового масштаба, и обвинять в этом можно кого угодно. Во многих странах растет уровень преступности, и по ночам уже нельзя спокойно гулять по городу, поскольку нет никаких гарантий, что ты не подвергнешься нападению. Полиция получает деньги, налоги исправно взимаются, однако складывается впечатление, что все это впустую.

Подводя итоги, можно сказать, что многие сегодняшние взгляды и представления ошибочны. Точно так же наука еще в прошлом веке утверждала, что дно океанов не уступает по плотности железу вследствие давления воды на глубине 8000–9000 метров; но это абсолютно не соответствует действительности. Считалось, что человеческий голос можно передать на расстояние только с помощью кабеля. Это тоже оказалось ошибочным, поскольку мы знаем, что лучше всего связь осуществляется посредством микроволновых систем — кабелем пользуются по бедности или по неопытности, — а для того чтобы пообщаться на большом расстоянии, используют спутниковую или радиосвязь.

В области религии мы тоже не добились больших успехов. Несколько дней назад в телевизионном интервью в Париже я сказал, что могу выйти в 11–12 часов ночи из дома и зайти куда-нибудь поесть, тут нет никакой проблемы. Но если я захочу поставить свечу в Нотр-Дам, я не смогу этого сделать: церкви закрываются раньше супермаркетов. И не только в христианстве, но и в других религиях, что я сам видел на Востоке. В определенное время закрываются храмы, мечети, но места, где можно поесть, выпить, потанцевать, работают круглосуточно. В этом мы тоже терпим поражение.

То же и в технике: с каждым днем растет число теоретических разработок, которые не находят практического применения. Вы, наверное, читали, что “Конкорд” — англо-французский сверхзвуковой самолет — снимается с производства и на сегодняшний день в эксплуатации находятся всего четыре лайнера. А знаете ли вы, что уже построено 14 «Конкордов», а во избежание экономического кризиса нужно было бы продать около 200 таких машин? Самый первый из этих лайнеров сейчас стоит у входа в парижский аэропорт «Шарль де Голль» в качестве экспоната. Его создали, когда еще не было энергетического кризиса и других современных проблем, а сейчас он постепенно превращается в металлолом. Сегодня такой самолет не нужен. И планы, которые казались беспроигрышными, так и не осуществились.

Технические идеи, разработанные в последние годы в Соединенных Штатах, с внедрением которых предполагался рост уровня жизни к 2000 году, не дали результата. С каждым годом увеличивается число студентов, которые не могут найти работу по окончании учебы, а все больше пенсионеров получают пенсии, рост которых не соответствует росту цен; цены и налоги растут, а зарплаты — нет. Если верить компьютерным расчетам, к 2000 году население Земли достигнет шести-семи миллиардов, и может оказаться, что треть его составят безработные. И не будет ни обещанного благосостояния, ни машин “Флеш Гордон”, а мы, возможно, станем ездить на повозках, если к тому времени не съедим всех быков и лошадей, которые могли бы их тянуть. И все это трудности, с которыми мы реально сталкиваемся.

Перед лицом этих проблем мы предлагаем построить модель выживания, выживания интеллектуального, культурного и нравственного. “Новый Акрополь” предлагает создать ядро из духовно здоровых людей, из тех, кто действительно хотел бы жить жизнью более интенсивной внутренне и более счастливой внешне. Мы предлагаем возможность встретиться с самим собой, отыскать истоки мира, истоки мудрости, истоки религии, суметь по-новому ощутить присутствие Бога внутри себя. Мы предлагаем возможность изучать более просто — без необходимости читать десятки книг — и в то же время глубоко фундаментальные проблемы человечества, идеи и идеологии, которые правили и правят миром. Мы предлагаем возможность найти свое место в мире, осуществляя эти идеи на практике. Мы действуем не как любители. Все, что мы делаем, требует много усилий, и при этом нас никто не финансирует. Зачем финансировать тех, кто выступает против многих общепринятых вещей? С какой стати нас будет финансировать какая-нибудь политическая партия, если мы говорим, что политические партии ничего не дают обществу? Нас не будет финансировать ни одно из религиозных течений, поскольку мы считаем, что человек может верить в то, что ему больше нравится. Конечно, это для нас серьезная проблема, но, с другой стороны, это и хороший стимул для развития.

Подобно первым христианам, которые во тьме катакомб рисовали символ рыбы в надежде на новый мир, подобно тем, кто зажигал во мраке маленький огонек, мы пытаемся зажечь свет в окружающей нас тьме и стараемся не терять чувства юмора и смеяться, невзирая на мрак.

В природе мы всегда ощущаем присутствие и заботу кого-то, кого можно назвать Богом, духом или как-то еще — это не важно. Это он укрывает в земле семена, чтобы они проросли в нужный момент. Он дает крылья гусенице, чтобы она превратилась в бабочку. Это он научил корни растений огибать камни на пути к питательной почве. Он снабдил растения сложнейшим механизмом, позволяющим листьям поворачиваться к солнцу, чтобы лучше поглощать его энергию. Он позаботился обо всех существах. Но если Его внимание распространяется на самое малое, то почему бы не считать, что Он заботится и о нас? Почему мы должны быть исключением? Почему мы всегда думаем, что являемся исключением из всего, что существует в природе? Почему мы снова возвращаемся к средневековым взглядам, думая, что человек — это нечто особенное, отличающееся от всех других творений? Мы — часть природы, и это осознание позволяет нам естественно и искренне верить, что ничто — никакое внешнее посягательство, никакая внешняя идея — не может нас уничтожить. И мы ощущаем себя вечными и сильными.

“Новый Акрополь” выступает и против всех видов интоксикации, как физической (когда речь идет, например, о наркотиках), так и психологической, проявляющейся в фанатизме, сектантстве, убеждении, что одни люди обладают истиной, а другие — нет. Мы выступаем против всех форм насилия и бессмысленных столкновений. Всегда нужно помнить, что другие люди тоже испытывают радость и боль, что у них тоже есть свои семьи, свои друзья, свои мечты, и то, что причиняет боль нам, причиняет боль и другим.

Все это так просто, однако нелегко сохранять ощущение единства, которое позволит нам по-настоящему сосуществовать с другими людьми. Поэтому в наш вводный, первый курс лекций включены следующие разделы: “Введение в социополитику”, где в первую очередь мы обращаемся к учению Платона; “Введение в этику”, дающий представление о вневременной, трансцендентальной этике в традициях Востока и Запада; “Философия истории”. К истории мы обращаемся вовсе не для того, чтобы узнать, как были одеты воины царя Леонида. Мы хотим понять, что двигало ими, что позволило маленькому отряду спартанцев противостоять армии персов и оставить после себя фразу: “Путник, если ты пойдешь в Спарту, скажи, что здесь лежат триста спартанцев, исполнивших свой долг”. Мы хотим узнать, что чувствовал Леонид, когда персы сказали: “Мы направим на вас столько стрел, что они заслонят от вас солнце”, на что он ответил: “Мы лучше сражаемся в тени”. Изучая философию истории, мы исследуем не последовательность событий, а их смысл, их движущие силы, их значение для нас сегодня. На нашем вводном курсе есть возможность лучше познакомиться с “Новым Акрополем”, потому что ни за час, ни за полчаса нельзя объяснить, что это такое. Для меня, его основателя, “Акрополь” — лучшее, что есть, и я был бы сумасшедшим, если бы сказал что-то другое. При этом человек из другой организации, приверженец какой-то религии или политической партии будет утверждать то же самое — ведь и для него лучшим является «свое». Но что получится, если я заявлю: “Акрополь — это грандиозно, это самое лучшее! Приходите — не пожалеете!”? Нет, друзья, я не занимаюсь продажей ботинок. И поэтому в начале мы предлагаем вводный курс, который длится три-четыре месяца, чтобы вы за это время могли познакомиться с “Акрополем”. Прослушав этот курс, встретившись с акропольцами, посидев с ними за чашечкой кофе, побывав в здании Школы, вы сможете решить для себя, нравится ли вам “Новый Акрополь”. Мы должны уважать внутреннюю свободу и выбор каждого человека.

Сегодня много говорят о свободе, но это понятие почему-то всегда связывают с цепями, решетками, колючей проволокой. На самом деле оно намного глубже. Свобода — это способность выбрать свой собственный путь, свою судьбу, пусть даже совершая ошибки, но зато приобретая опыт, обогащающий нас. Именно это мы и предлагаем — философское приключение, позволяющее людям узнать не только нашу организацию, но и самих себя.

И если по окончании этого вводного курса вам понравится “Новый Акрополь” — прекрасно. А если нет, если вы не будете согласны с его идеями или с его уровнем, если он не придется вам по душе, как кому-то может не понравиться цвет стен в этом зале или что-нибудь другое, — вы уйдете, но при этом мы останемся друзьями. У нас нет врагов, а есть друзья, более или менее близкие нам, и это — новый взгляд на мир, а может быть, подлинная революция ХХ века, революция, затрагивающая глубины человеческой души, а не только внешнюю сторону. Это — ре-эволюция, то есть эволюция, благодаря которой мы вновь можем встретиться с самими собой и которая позволит нам в нынешнем, старом мире создать новый мир — не просто новый, а лучший. Мы вправе хотеть изменить этот мир, но не при помощи кулака, а собственным примером. Люди изменятся, если им показать, что существует нечто лучшее, чего они не знают. И именно это «лучшее» мы связываем с понятием нового человека, человека, который будет свободен от наших недостатков, от психологических барьеров, на которых держится современный мир. Так мало-помалу можно создать модель выживания нравственных и духовных ценностей, благодаря которым человечество сможет снова обрести себя.

Путь труден. Я мог бы пообещать вам, что он будет усыпан цветами, но это не так; придется прилагать усилия, изучать, думать… Но ведь это прекрасно! Это одно из редких приключений, возможных в наше время, потому что мало-помалу мы превратились в наблюдателей жизни, забыв «благодаря» телевизору, газетам и журналам, что значит жить своей собственной жизнью, жить в единстве с природой.

В “Акрополе” мы стремимся вернуться к общению с природой и с людьми. Мы стремимся возродить идеальное представление о даме и рыцаре взамен женщины и мужчины. Мы хотим вернуться к непреходящим ценностям, которые способны дать подлинную надежду миру, пребывающему в темноте. “Новый Акрополь” — это ваш дом, и он в вашем распоряжении; а все мы готовы поддержать тех, кто стремится помочь самому себе и помогать другим, делая наш мир лучше. Мы ни о чем не просим и ничего не выпрашиваем; мы по-братски предлагаем то, что приобрели сами в результате долгих усилий. Мы считаем, что благодаря тем, кто слышит нас, даже не будучи в «Акрополе», появляется возможность эти усилия умножить.

Каждый человек велик настолько, насколько велики его мечты, насколько великим он осмеливается видеть самого себя. Если каждый отважится мечтать о подлинно великом, глубоком, героическом и чистом, то сила воображения, сила воли, сила подлинной любви, сила сердца будут творить чудеса на земле и на небе. Именно это мы и предлагаем и к этому призываем всех наших друзей, удостоивших нас сегодня своим вниманием.