Краткая биография Жанны д'Арк на основе книг и исторических документов.

Смотрите раздел: Жанна д’Арк

Лекция «Миссия Жанны Д’Арк»

18 мая (пятница) 2012 в Москве
Подробнее >>

Афиша лекций и мероприятий

«О Жанне д’Арк мы знаем больше, чем о ком-либо другом из ее современников, и в то же время трудно найти среди людей XV века другого человека, чей образ представлялся бы потомкам таким загадочным.» (*2) стр.5

«...Родилась она в деревушке Домреми в Лотарингии в 1412 году. Известно, что она рождена от честных и справедливых родителей. В ночь на Рождество, когда народы имеют обыкновение в великом блаженстве чтить труды Христовы, вошла она в мир смертный. И петухи, cловно провозвестники новой радости, кричали тогда необыкновенным, до сих пор не слыханным криком. Видели, как они на протяжении более чем двух часов хлопали крыльями, предсказывая то, что суждено было этой малютке». (*1) стр.146

Об этом факте сообщает Персеваль де Буленвилье, советник и камергер короля в письме милонскому герцогу, которое может быть названо ее первой биографией. Но скорее всего это описание является легендой, т. к. об этом не упоминает ни одна хроника и рождение Жанны не оставило ни малейшего следа в памяти односельчан — жителей Домреми, выступавших в качестве свидетелей на процессе реабилитации.

Она жила в Домреми с отцом, матерью и двумя братьями, Жаном и Пьером. Жак д’Арк и Изабелла были, по местным понятиям «не очень богатыми». (Более подробное описание семьи см. (*2) стр.41-43)

«Неподалеку от деревни, где выросла Жанна, росло очень красивое дерево, „прекрасное, как лилия“, как заметил один свидетель; у дерева по воскресеньям собирались деревенские юноши и девушки, они танцевали вокруг него и умывались водой из соседнего источника. Дерево называли деревом фей, говорили, что в незапамятной древности вокруг него танцевали чудесные существа, феи. Жанна также нередко ходила туда, только никогда не видела ни одной феи.» (*5) стр.417, см. (*2) стр. 43-45

«Когда исполнилось ей 12 лет, пришло к ней первое откровение. Внезапно перед очами ее возникло сияющее облако, из коего раздался голос: „Жанна, тебе пристало другим путем идти и чудесные деяния совершать, ибо ты — та, которую избрал Царь Небесный для защиты короля Карла..“ (*1) стр.146

„Вначале я очень испугалась. Голос я услышала днем, это было летом в саду моего отца. За день до этого я постилась. Голос пришел ко мне с правой стороны, оттуда, где была церковь, и с этой же стороны шла великая святость. Этот голос всегда руководил мной. “ Позднее голос стал являться Жанне каждый день и настаивал, что нужно „идти и снять осаду с города Орлеан“. Голоса называли ее „Жанна де Пюселль, дщерь Бога“ — помимо первого голоса, который принадлежал, как думается Жанне, архангелу Михаилу, присоединились вскоре голоса Святой Маргариты и Святой Катарины. Всем тем, кто пытался преградить ей путь, Жанна напоминала древнее пророчество, которое говорило, что „Францию погубит женщина, а спасет девственница“. (Первая часть пророчества сбылась, когда Изабелла Баварская заставила своего мужа, французского короля Карла VI, объявить своего сына Карла VII незаконным, в результате чего ко времени Иоанны Карл VII был не королем, а только дофином).» (*5) стр.417

«Я пришла сюда в королевскую палату, для того, чтобы говорить с Робером де Бодрикуром, дабы он отвел к королю или приказал своим людям отвести меня; но он не обратил внимания ни на меня, ни на мои слова; тем не менее мне необходимо предстать перед королем в первой половине поста, пусть даже для этого я сотру себе ноги до колен; знайте, что никто — ни король, ни герцог, ни дочь шотландского короля, ни кто-либо другой — не сможет восстановить французское королевстве; спасение может прийти только от меня, и, хотя я предпочла бы остаться с моей бедной матушкой и прясть, не в этом мое предназначение: я должна идти, и я сделаю это, ибо моему Господину угодно, чтобы я действовала таким образом». (*3) стр. 27

Трижды ей приходилось обращаться к Роберу де Бодрикуру. После первого раза ее отправили домой, а родители решили выдать ее замуж. Но Жанна через суд сама расторгла помолвку.

«Время для нее тянулось медленно, „как для женщины, ожидающей ребенка“, говорила она, да так медленно, что она не выдержала и в одно прекрасное утро в сопровождении своего дяди, преданного Дюрана Лаксара, жителя Вокулера по имени Жак Ален пустилась в путь; ее спутники купили для нее лошадь, которая стоила им двенадцать франков. Но далеко они не уехали: прибыв в Сен-Никола-де Сен-Фон, находившийся по дороге на Совруа, Жанна заявила: „Не так нам пристало удаляться“, и путники вернулись в Вокулер. (*3) стр. 25

В один прекрасный день прибыл гонец из Нанси от герцога Лотарингского.

„Герцог Карл II Лотарингский оказал Жанне милостивый прием. Он пригласил ее к себе в Нанси. Карл Лотарингский вовсе не был союзником Карла Валуа; напротив, он занимал по отношению к Франции позицию враждебного нейтралитета, тяготея к Англии.

...Она сказала герцогу (Карлу Лотарингскому), чтобы он дал ей своего сына и людей, которые проводят ее во Францию, и она будет молить бога об его здоровье“. Сыном герцога Жанна называла его зятя, Рене Анжуйского. „Добрый король Рене“ (прославившийся впоследствии как поэт и покровитель искусств), был женат на старшей дочери герцога и его наследнице Изабелле... Эта встреча укрепила позиции Жанны в общественном мнении... Бодрикур (комендант Вокулера) изменил свое отношение к Жанне и согласился отправить ее к дофину.» (*2) стр.79

Существует версия, что Рене д’Анжу являлся магистром тайного ордена «Сионского приората» и помогал Жанне выполнять ее миссию. (См. главу «Рене д’Анжу»)

Уже в Вокулере она одевает мужской костюм и отправляется через всю страну к дофину Карлу. Испытания продолжаются. В Шиноне под именем дофина ей представляют другого, но Жанна безошибочно из 300 рыцарей находит Карла и приветствует его. Во время этой встречи Жанна что-то сообщает дофину или показывает какое-то знамение, после которого Карл начинает ей верить.

«Рассказ самой Жанны Жану Паскерелю, ее духовнику: «Когда король увидел ее, он спросил в Жанны ее имя, и она ответила: „Милый дофин, зовусь я Жанной Девой, и моими устами обращается к вам Царь Небесный и говорит, что вы примете миропомазание и будете коронованы в Реймсе и сделаетесь наместником Царя Небесного, истинного короля Франции“. После других вопросов, заданных королем, Жанна вновь ему сказала: „Говорю тебе от имени всевышнего, что ты истинный наследник Франции и сын короля, и Он послал меня к тебе, дабы повести тебя в Реймс для того, чтобы ты был там коронован и миропомазан, если того захочешь“. Услышав это король сообщил присутствовавшим, что Жанна посвятила его в некую тайну, которую никто кроме Бога, не знал и знать не мог; вот почему он ей полностью доверяет. Все это, — заключает брат Паскерель, — я услышал из уст Жанны, так как сам при этом не присутствовал». (*3) стр. 33

Но, тем не менее начинается расследование, собирается подробная информация о Жанне, которая в это время находится в Пуатье, где коллегия ученых богословов епископства Пуатье должна вынести свое решение.

«Полагая, что предосторожности никогда не излишни, король решил увеличить число тех, кому доверено допросить девушку, и выбрать из них самых достойных; а собраться они должны были в Пуатье. Жанну поселили в доме метра Жана Рабато, адвоката Парижского парламента, присоединившегося к королю двумя годами ранее. Нескольким женщинам было поручено тайно наблюдать за ее поведением.

Франсуа Гаривель, советник короля, уточняет, что Жанну допрашивали неоднократно и следствие заняло примерно три недели.» (*3) стр. 43

«Некий адвокат парламента Жан Барбон: «От ученых богословов, с пристрастием изучавших ее и задававших ей множество вопросов, я слышал, что отвечала она весьма осмотрительно, как если бы она была хорошим ученым, так что их повергли в изумление ее ответы. Они считали, что в самой ее жизни и ее поведении крылось нечто божественное; в конце концов, после всех допросов и расспросов, проведенных учеными, они пришли к заключению, что в ней нет ничего дурного, ничего противоречащего католической вере и что, принимая во внимание бедственное положение короля и королевства — ведь король и верные ему жители королевства пребывали в это время в отчаянии и не знали, на какую помощь еще надеяться, если только не на помощь Бога, — король может принять ее помощь». (*3) стр. 46

В этот период она обретает меч и знамя. (см. главу «Меч. Знамя.»)

«По всей вероятности, дав Жанне право иметь личное знамя, дофин приравнял ее к так называемым «знаменным рыцарям», которые командовали отрядами своих людей.

Жанна имела под своим началом небольшой отряд, который состоял из свиты, нескольких солдат и обслуги. В свиту входили оруженосец, духовник, два пажа, два герольда, а также Жан из Меца и Бертран де Пуланжи и братья Жанны, Жак и Пьер, которые присоединились к ней в Туре. Еще в Пуатье дофин поручил охрану Девы опытному воину Жану д’Олону, который стал ее оруженосцем. В этом храбром и благородном человеке Жанна нашла наставника и друга. Он обучал ее военному делу, с ним она провела все свои походы, он был рядом с ней во всех битвах, штурмах и вылазках. Они вместе попали в плен к бургундцам, но ее продали англичанам, а он выкупился на свободу и спустя четверть века, будучи уже рыцарем, королевским советником и, занимая видную должность сенешаля одной из южно-французских провинций, написал по просьбе реабилитационной комиссии очень интересные воспоминания, в которых рассказал о многих важный эпизодах истории Жанны д’Арк. До нас дошли также показания одного из пажей Жанны — Луи де Кута; о втором — Раймоне — мы ничего не знаем. Духовником Жанны был монах-августинец Жан Паскерель; ему принадлежат весьма подробные показания, но в них, очевидно, не все достоверно. (*2) стр.130

«В Туре для Жанны собрали военную свиту, как и полагалось военачальнику; назначили интенданта Жана д’Олона, который свидетельствует: «Для ее охраны и сопровождения я был передан в ее распоряжение королем, господином нашим»; у нее также два пажа — Луи де Кут и Раймон. В ее подчинении оказались также два герольда — Амблевиль и Гийенн; герольды — это гонцы, одетые в ливреи, позволяющие опознать их. Герольды были неприкосновенны.

Раз Жанне дали двух гонцов, значит, король стал относиться к ней как к любому другому воину высокого ранга, облеченному полномочиями и несущему персональную ответственность за свои действия.

Королевские войска должны были собраться в Блуа... Именно в Блуа, пока там находилась армия, Жанна заказала хоругвь... Духовник Жанны растроган почти религиозным обликом выступающей армии: «Когда Жанна выступила из Блуа, чтобы идти в Орлеан, она попросила собрать всех священников вокруг этой хоругви, и священники шли впереди армии... и пели антифоны... так же было и на следующий день. А на третий день они подошли к Орлеану.» (*3) стр. 58

Карл медлит. Жанна его торопит. Освобождение Франции начинается со снятия осады Орлеана. Это первая военная победа войска, верного Карлу под предводительством Жанны, что является одновременно и знамением ее божественной миссии. «См. Р.Перну, М.-В. Клэн, Жанна д’Арк /стр. 63-69/

Для освобождения Орлеана Жанне потребовалось 9 дней.

«Солнце уже склонялось к западу, а французы все еще безуспешно сражались за ров передового укрепления. Жанна вскочила на коня и отправилась в поля. Вдали от взоров... Жанна погрузилась в молитву между виноградных лоз. Неслыханные выдержка и воля семнадцатилетней девушки позволили ей в этот решающий момент отвлечься от собственного напряжения, от охватившего всех уныния и изнеможения, теперь она обрела тишину внешнюю и внутреннюю — когда только и может возникать вдохновение...»

«...Но тут случилось невиданное: стрелы выпали из рук, приведенные в замешательства люди глядели в небо. Святой Михаил в окружении всего сонма ангелов, сияя, появился в мерцающем орлеанском небе. Архангел сражался на стороне французов.» (*1) стр. 86

«...англичане, спустя семь месяцев после начала осады и девять дней после того, как Дева заняла город, отступили без боя все до последнего, и произошло это 8 мая (1429 г.), в день, когда много столетий назад святой Михаил явился в далекой Италии на Монте-Гаргано и на острове Искья...

Магистрат вписал в городскую книгу, что освобождение Орлеана является величайшим чудом христианской эпохи. Доблестный город с тех пор на протяжении всех столетий торжественно посвящал этот день Деве, день 8 мая, обозначенный в календаре как праздник Явления архангела Михаила.

Многие современные критики утверждают, что победу под Орлеаном можно отнести лишь на счет случайностей или же необъяснимого отказа англичан от боя. И все же Наполеон, основательно проштудировавший походы Жанны, заявил, что она была гением в военном деле, а никто не посмеет сказать, что он не разбирался в стратегии.

Английский биограф Жанны д’Арк В. Сэнквилл Уэст пишет уже в наши дни, что весь образ действия ее земляков, участвовавших в тех событиях, кажется ей до такой степени странным и медлительным, что это можно объяснить только сверхъестественными причинами: «Причинами, о которых мы в свете нашей науки двадцатого столетия — или, может быть, во тьме нашей науки двадцатого столетия? — ничего не знаем». (*1) стр.92-94

«Для встречи с королем после снятия осады Жанна и Орлеанский Бастард отправились в Лош: „Она выехала навстречу королю, держа в руке свой стяг, и она встретились, — рассказывает немецкая хроника того времени, донесшая до нас много сведений. Когда девушка склонила голову перед королем так низко, как только могла, король тотчас велел ей подняться, и подумали, что он чуть было не поцеловал ее от радости, охватившей его“. Это было 11 мая 1429 года.

Молва о подвиге Жанны облетела всю Европу, проявившую необычайный интерес к случившемуся. Автор процитированной нами хроники — некто Эберхард Виндекен — казначей императора Сигизмунда; очевидно, император выказал большой интерес к деяниям Жанны и повелел разузнать о ней. (*3) стр.82

О реакции за пределами Франции мы можем судить по очень интересному источнику. Это „Хроника Антонио Морозини“... отчасти это собрание писем и донесений. Письмо Панкраццо Джустиниани своему отцу, из Брюгге в Венецию, от 10 мая 1429 г.: „Некий англичанин по имени Лоуренс Трент, человек почтенный и не болтун, пишет, видя, что говорится об этом в донесениях стольких достойных и заслуживающих доверия людей: „Это сводит меня с ума“. Он сообщает, что многие бароны относятся к ней с почтением, равно как и простолюдины, а те, кто смеялся над ней, умерли плохой смертью. Ничто не является, однако, столь ясным, как ее бесспорная победа в диспуте с магистрами теологии, так что кажется, будто она — вторая святая Екатерина, сошедшая на землю, и многие рыцари, которые слышали, какие удивительные речи произносила она каждый день, считают это за великое чудо... Сообщают далее, что сия девица должна совершить два великих дела, а потом умереть. Да поможет ей бог... “ Какой предстает она перед венецианцем эпохи Кварточенто, перед купцом, дипломатом и разведчиком, т. е. перед человеком совершенно иной культуры, иного психологического склада, нежели она сама и ее окружение?...Джустиниани растерян.» (*2) стр.146

Портрет Жанны д’Арк

«...Девушка имеет привлекательную внешность и мужскую осанку, говорит она мало и выказывает чудесный ум; речи она произносит приятным высоким голосом, как и подобает женщине. В еде она умеренна, еще более она умеренно в винопитии. Она находит удовольствие в прекрасных конях и оружии. Многие собрания и разговоры Деве неприятны. Часто глаза ее наполняются слезами, любит она и веселье. Претерпевает неслыханно тяжкие труды, а когда носит оружие, показывает такое упорство, что день и ночь в течение шести дней может непрерывно оставаться в полном вооружении. Она говорит, что у англичан нет права владеть Францией, и для этого, говорит она, послал ее Господь, чтобы она их изгнала и одолела... »

«Ги де Лаваль, юный дворянин, присоединившийся к королевской армии, описывает ее с восхищением: «Я видел, как она, в доспехах и при полном боевом снаряжении, с маленькой секирой в руке, садилась у выхода из дома на своего огромного черного боевого коня, который пребывал в большом нетерпении и не позволял оседлать себя; тогда она молвила: „Отведите его к кресту“, который находился перед церковью на дороге. Затем она вскочила в седло, а он не шелохнулся, как если бы был связан. И тогда она обернулась к церковным вратам, находившимся совсем близко от нее: „А вы, священники устройте процессию и помолитесь Богу“. И тогда она отправилась в путь, приговаривая: „Спешите вперед, спешите вперед“. Миловидный паж нес ее развернутое знамя, а она держала в руке секиру». (*3) стр.89

Жиль де Ре: «Она дитя. Она ни разу не причинила зла врагу, никто не видел, чтобы она когда-нибудь кого-нибудь поразила мечом. После каждой битвы она оплакивает павших, перед каждой битвой она причащается Телом Господним — большинство воинов делает это вместе с ней, — и при этом она ничего не говорит. Из ее уст не исходит ни одного необдуманного слова — в этом она столь же зрелая, как и многие мужчины. Вокруг нее никто никогда не ругается, и людям это нравится, хотя все их жены остались дома. Нужно ли говорить о том, что она никогда не снимает доспехов, если спит рядом с нами, и тогда, несмотря на всю ее миловидность, ни один мужчина не испытывает к ней плотского желания.» (*1) стр.109

«Жан Алансон, который в те дни был главнокомандующим, много лет спустя вспоминал: „Она разбиралась во всем, что имеет отношение к войне: могла вонзить пику и провести смотр войска, выстроить армию в боевой порядок и разместить пушки. Все удивлялись, что она была столь осмотрительна в своих делах, как боевой командир с двадцати или тридцатилетним опытом.“ (*1) стр.118

„Жанна была красивой и очаровательной девушкой, и все встречавшиеся с ней мужчины это чувствовали. Но это чувство было самое подлинное, то есть самое высокое, преображенное, девственное, возвращенное в то состояние „Божией любви“, которое отметил Нуйонпон у себя самого.“ (*4) стр.306

» - Ее голос какой-то странный. Поверьте, я кое-что понимаю в голосах, но такого еще не слышал. Он нежный и тихий, как у ребенка, несмотря на то, в бою он заглушает весь грохот и вой." (*1) стр.106

" - Это очень странно, и мы все можем об этом свидетельствовать: когда она едет с нами, птицы из леса слетаются и садятся к ней на плечи. В бою случается, голуби начинают порхать возле нее." (*1) стр.108

«Я припоминаю, что в протоколе, составленном моими коллегами о ее жизни, было написано, что у нее на родине в Домреми хищные птицы слетались к ней, когда она пасла коров на лугу, и, садясь к ней на колени, клевали крошки, которые она отщипывала от хлеба. На стадо ее стадо ни разу не напал волк, а в ночь, кода она родилась — на Крещение — были замечены разные необычные вещи с животными... А почему бы и нет? Животные ведь тоже Божьи твари... (*1) стр. 108

„Кажется, что в присутствии Жанны воздух становился прозрачным для тех людей, кому жестокая ночь еще не омрачила разум, а в те годы таких людей было больше, чем принято считать сейчас.“ (*1) стр.66

Ее экстазы протекали как бы вне времени, в обычной деятельности, но без отключения от последней. Она слышала свои Голоса среди боевых действий, но продолжала командовать войсками; слышала во время допросов, но продолжала отвечать богословам. Об этом может свидетельствовать и ее жесть, когда под Туреллями она вырвала из раны стрелу, перестав ощущать физическую боль во время экстаза. И надо добавить, что она отлично умела определять свои Голоса во времени: в такой-то час, когда звонили в колокола.» (*4) стр.307

«Рупертус Гейер, тот самый „анонимный“ клирик», понял личность Жанны правильно: если для нее и можно подыскать какую-то историческую аналогию, то лучше всего сравнить Жанну с сивиллами, этими пророчицами языческой эпохи, чьими устами говорили боги. Но между ними и Жанной была огромная разница. На сивилл воздействовали силы природы: серные испарения, одурманивающие запахи, журчащие ручьи. В состоянии экстаза они высказывали такие веще, о которых сразу же забывали, как только приходили в себя. В повседневной жизни они не имели никаких высоких прозрений, они были чистыми листами, на которых писали силы, неподдающиеся контролю. «Ибо присущий им пророческий дар подобен доске, на которой ничего не написано, он неразумный и неопределенный», — писал Плутарх.

Устами Жанны также говорили сферы, чьих границ никто не знал; она могла впадать в экстаз на молитве, при звоне колоколов, в тихом поле или в лесу, но это был такой экстаз, такой выход за пределы обычных чувств, которым она управляла и из которого могла выйти с трезвым рассудком и осознавая собственное «я», чтобы затем перевести увиденное и услышанное на язык земных слов и земных поступков. То, что языческим жрицам было доступно в отрешенном от мира затмении чувств, Жанна воспринимала в ясном сознании и разумной умеренности. Вместе с мужчинами она ездила верхом и сражалась, вместе с женщинами и детьми она спала, и, как и все они, Жанна могла смеяться. Просто и ясно, без недомолвок и тайн она рассказывала о том, что должно было случиться: «Подождите, еще три дня, тогда мы возьмем город»; «Потерпите, через час вы станете победителями». Дева намеренно сняла покрывало загадочности со своей жизни и поступков; загадкой оставалась лишь она сама. Так как ей самой была предречена грядущая беда, она замкнула уста, и никто не знал о мрачной вести. Всегда, даже перед смертью на костре Жанна отдавала себе отчет в том, что ей можно говорить и чего нельзя.

Со дней апостола Павла женщинам, «глаголющим языками», в христианских общинах надлежало молчать, ибо «за глаголение языками несет ответственность дух, дающий вдохновение, а за разумное пророческое слово — говорящий человек». Духовный язык нужно перевести на язык людей, чтобы человек сопровождал речь духа своим разумом; и лишь то, что человек может понять и усвоить собственным рассудком, он должен выражать словами.

Жанне д’Арк в те недели яснее, чем когда-либо, удалось доказать, что она несет ответственность за свои наделенные разумом слова пророчеств и что она высказывает их — или молчит, — находясь в здравом рассудке." (*1) стр 192

(Далее по материалам книги Райцес В. И. Жанна д Арк. Факты, легенды, гипотезы.)

После снятия осады с Орлеана в Королевском совете начинаются споры о направлении похода. При этом Жанна была того мнения, что нужно идти на Реймс, чтобы короновать короля. «Она доказывала, что, как только король будет коронован и миропомазан, сила врагов будет все время убывать и в конце концов они не смогут более вредить не королю, ни королевству» стр 167.

Коронация дофина в Реймсе становилась в этих условиях актом провозглашения государственной независимости Франции. Такова была основная политическая цель похода.

Но придворные не советовали Карлу предпринимать поход на Реймс, говоря, что на пути из Жьена в Реймс расположено много укрепленных городов, замков и крепостей с гарнизонами из англичан и бургунцев. Решающую роль сыграл огромный авторитет Жанны в войске и 27 июня Дева повела авангард армии на Реймстр. Начался новый этап освободительной борьбы. При этом освобождение Труа решило исход всей кампании. Успех похода превзошел самые смелые ожидания: менее чем за три недели армия прошла почти триста километров и достигла конечного пункта, не сделав ни одного выстрела, не оставив на своем пути ни одной сожженной деревни, ни одного разграбленного города. Предприятие, которое поначалу представлялось столь трудным и опасным, превратилось в триумфальный марш.

В воскресенье 17 июля Карл был коронован в Реймском соборе. Жанна стояла в соборе, держа в руке знамя. Потом на суде у нее спросят: «Почему ваше знамя внесли в собор во время коронации в предпочтение перед знаменами других капитанов?» И она ответит: «Оно было в труде и по праву должно было находиться в почести»

Но дальше события разворачиваются менее триумфально. Вместо решительного наступления Карл заключает странное перемирие с бургунцами. 21 января армия вернулась на берега Лауры и тотчас же бвла распущена. Но Жанна продолжает сражаться, но при этом терпит одно поражение за другим. Узнав, что бургунцы осадили Компьень, она бросается на выручку. Дева входит в город 23 мая, а вечером, во время вылазки попадает в плен.....

«В последний раз в жизни вечером 23 мая 1430 года Жанна штурмовала неприятельский лагерь, в последний раз она сняла свои доспехи, у нее отняли штандарт с изображением Христа и ликом ангела. Борьба на поле брани окончилась. То, что начиналось теперь в ее 18 лет, было борьбой другим оружием и с другим противником, но, как и прежде, это была борьба не на жизнь, а на смерть. В тот момент история человечества свершалась через Жанну Д’Арк. Завет святой Маргариты был исполнен; пробил час исполнения завета святой Екатерины. Земное знание готовилось сразиться с мудростью, в утренних лучах которой Дева Жанна жила, боролась и страдала. В потоке перемени уже приближались столетия, когда силы отрицающей Бога учености начали бескровное, но неотвратимое наступление против брезжущего в человеке воспоминания о его божественном происхождении, когда человеческие умы и сердца стали ареной, на которой падшие ангелы боролись с архангелом по имени Михаил, провозвестником воли Христа. Все, что совершила Жанна, послужило Франции, Англии, новой Европе; это был вызов, сияющая загадка для всех народов последующих эпох.» (*1) стр 201

Полгода пробыла Жанна в бургунском плену. Она ждала помощи но напрасно. Французское правительство ничего не сделало для того, чтобы выручить ее из беды. В конце 1430 г. бургунцы продали Жанну англичанам, и те немедленно предали ее суду инквизиции.

Памятник в соборе Архангела Михаила в Дижоне (Бургундия)	Фрагмент из фильма Роберта Брессона «Процесс Жанны Д’Арк»	Позолоченный памятник Жанне д’Арк в Париже на площади Пирамид

Прошел год с того дня, когда Жанна попала в плен... Год и один день..

В четверг 24 мая, в 8 часов утра ее привезли на кладбище аббатства Сент-Уэн.

...Позади был бургунский плен. Позади были две попытки побега. Вторая едва не закончилась трагически: Жанна выбросилась из окна на верхнем этаже. Это дало судьям повод обвинить её в смертном грехе — попытке самоубийства. Её объяснения были просты: «Я сделала это не от безнадежности, но в надежде спасти свое тело и пойти на помощь многим славным людям, которые в этом нуждаются».

...Позади была железная клетка, в которой ее держали первое время в Руане, в подвале королевского Буврейского замка. Потом начались допросы, её перевели в камеру. Пятеро английских солдат стерегли ее круглые сутки, а ночью приковывали к стене железной цепью.

...Позади были изнурительные допросы. Каждый раз на неё обрушивались десятки вопросов. Ловушки подстерегали ее на каждом шагу. Сто тридцать два члена трибунала: кардинал, епископы, профессора теологи, ученые аббаты, монахи и священники.... И юная девушка, которая по ее собственным словам, «не знает ни а, ни б».

.... Позади были те два дня в конце марта, когда ее ознакомили с обвинительным заключением. В семидесяти статьях перечислял прокурор преступные деяния, речи и помыслы подсудимой. Но Жанна отводила одно обвинение за другим. Двухдневное чтение обвинительного акта закончилось поражением прокурора. Судьи убедились, что составленный ими документ никуда не годится, и заменили его другим.

Второй вариант обвинительного заключения содержал только 12 статей. Отсеялось второстепенное, осталось самое главное: «голоса и ведения», мужской костюм, «дерево фей», обольщение короля и отказ подчиниться воинствующей церкви.

От пытки решили отказаться, «дабы не дать повода для клеветы на образцово проведенный процесс».

Все это позади, и вот Жанну привезли на кладбище, окружили стражей, подняли над толпой, показали палача и начали читать приговор. Вся эта до мелочей продуманная процедура была рассчитана на то, чтобы вызвать у нее душевное потрясение и страх смерти. В какой-то момент Жанна не выдерживает и соглашается подчиниться воле церкви. «Тогда же, — сказано в протоколе, — на виду у великого множества клириков и мирян она произнесла формулу отречения, следуя тексту составленной по-французски грамоты, каковую грамоту собственноручно подписала.» Вероятнее всего формула официального протокола представляет собой подделку, цель которой заключается в том, чтобы распространить задним числом отречение Жанны на всю ее предыдущую деятельность. Возможно на кладбище Сент-Уэн Жанна не отреклась от своего прошлого. Она лишь согласилась подчиниться впредь предписаниям церковного суда.

Однако, политическая цель процесса была достигнута. Английское правительство могло оповестить весь христианский мир, что еретичка всенародно покаялась в своих преступлениях.

Но, вырвав у девушки слова покаяния, организаторы процесса вовсе не полагали дело законченным. Оно было сделано лишь наполовину, ибо за отречением Жанны должна была последовать ее казнь.

Инквизиция располагала для этого простыми средствами. Нужно было лишь доказать, что после отречения она совершила «рецидив ереси»: человек, повторно впавший в ересь, подлежал немедленной казни. Перед отречение Жанне обещали, что, если она покается, ее переведут в женское отделение архиепископской тюрьмы и снимут кандалы. Но вместо этого по приказу Кошона ее снова доставили в старую камеру. Там она переоделась в женское платье и ей обрили голову. Кандалы не сняли и английскую стражу не убрали.

Прошло два дня. В воскресенье 27 мая по городу распространились слухи, что осужденная вновь надела мужской костюм. У нее спросили, кто принудил ее сделать это. «Никто, — ответила Жанна. Я сделала это по своей доброй воле и без всякого принуждения.» Вечером этого дня появился протокол последнего допроса Жанны — трагический документ, в котором сама Жанна рассказывает обо всем, что она пережила после отречения: об отчаянии, которое охватило ее, когда она поняла, что ее обманули, о презрении к самой себе из-за того, что она испугалась смерти, о том, как она проклинала себя за предательство, она сама произнесла это слово, — и о победе, которую она одержала, — о самой, пожалуй, трудной из всех ее побед, потому что это победа над страхом смерти.

Существует версия, согласно которой Жанну насильно заставили одеть мужской костюм (См. стр. 188 Райцес В. И. Жанна д Арк. Факты, легенды, гипотезы.«

Во вторник 29 мая трибунал принял решение о выдаче Жанны светским властям..

О том, что ее казнят, Жанна узнала на рассвете в среду 30 мая 1431 года. Ее вывели из тюрьмы, посадили на повозку и повезли к месту казни. На ней было длинное платье и шапочка....

Только через несколько часов костру дали погаснуть.

А когда все кончилось, по словам Ладвеню, «около четырех часом по полудню», палач пришел в доминиканский монастырь, «ко мне, — говорит Изамбар, — и к брату ладвеню, в крайнем и страшном раскаянии, как бы отчаиваясь получить от Бога прощение за то, что он сделал с такой, как он говорил, святой женщиной». И он рассказал еще им обоим, что, поднявшись на эшафот, чтобы всё убрать, он нашел её сердце и иные внутренности несгоревшими; от него требовалось сжечь всё, но, хотя он несколько раз клал вокруг сердца Жанны горящий хворост и угли, он не мог обратить его в пепел" (тот же рассказ палача передает со своей стороны и Массеь со слов заместителя руанского балльи). Наконец, пораженный, «как явным чудом», он перестал терзать это Сердце, положил Неопалимую Купину в мешок вместе со всем, что осталось от плоти Девы, и мешок бросил, как полагалось, в сену. Нетленное сердце ушло навсегда от человеческих взоров и рук." (*1)

....прошло Двадцать пять лет и наконец — после процесса, на котором были заслушаны сто пятнадцать свидетелей Была и её мать), — в присутствии папского легата Жанну реабилитировали и признали возлюбленнейшей дочерью Церкви и франции. (*1) стр. 336

Всей своей короткой судьбой Жанна д’Арк, «земной ангел и небесная девушка», вновь и с небывалой силой объявила реальность Бога Живого и Небесной Церкви.

В 1920 году по Рождестве Христовом, на четыреста девяностом году после Костра, Римская Церковь причислила её к лику святых и признала истиной её миссию, исполняя которую, она спасла Францию. (*1)

* * *

Пять с половиной столетий минуло с того дня, когда на площади Старого Рынка в Руане была сожжена Жанна дАрк. Ей было тогда девятнадцать лет.

Почти всю свою жизнь — семнадцать лет — она была никому неведомой Жаннетой из Домреми. Её соседи потом скажут: «такая, как все». «такая как другие».

Один год — всего один год — она была прославленной Жанной-Девой, спасительницей Франции. Её соратники потом скажут: «как если бы она была капитаном, проведшим на войне двадцать или тридцать лет.»

И еще один год — целый год — она была военнопленной и подсудимой инквизиционного трибунала. Её судьи потом скажут: «великий ученый — и тот с трудом ответил бы на вопросы, которые её задавали.»

Конечно, она не была такой как все. Конечно, она не была капитаном. И, уж конечно, она не была ученым. И вместе с тем все это в ней было.

Проходят столетия. Но каждое поколение снова и снова обращается к такой простой и такой бесконечно сложной истории девушки из Домреми. Обращается, чтобы понять. Обращается, чтобы приобщиться к непреходящим нравственным ценностям. Ибо если история — учитель жизни, то эпопея Жанны дАрк — один из её великих уроков. (*2) стр.194

Литература:

*1 Мария Йозефа, Крук фон Потуцин Жанна д Арк. Москва «Энигма» 1994.
*2 Райцес В. И. Жанна д Арк. Факты, легенды, гипотезы. Ленинград «Наука» 1982.
*3 Р. Перну, М. В. Клен. Жанна д Арк. М., 1992.
*4 Подвижники. Избранные жизнеописания и труды. Самара, АГНИ, 1994.
*5 Бауэр В., Дюмотц И., Головин СТР. Энциклопедия символов, М., КРОН-ПРЕСС, 1995

Смотрите раздел: Жанна д’Арк

Читайте также статьи в журнале «Человек без границ»:
Жанна д’Арк
Домреми. Страна детства Жанны д’Арк