Булгаковская Москва

Наталья Машкова,
Анастасия Кириллова

М.А. Булгаков приезжает в Москву в сентябре 1921 г. Через год, в 1922 г., он так описывает столицу:

В июльский душный вечер я вновь поднялся на кровлю того же девятиэтажного нирензеевского дома. Цепями огней светились бульварные кольца, и радиусы огней уходили к краям Москвы. Пыль не достигала сюда, но звук достиг. Теперь это был явственный звук: Москва ворчала, гудела внутри. Огни, казалось, трепетали, то желтые, то белые огни в черно-синей ночи. Скрежет шел от трамваев, они звякали внизу, и, глухо, вперебой, с бульвара неслись звуки оркестров («Сорок сороков»).

«Нехорошая» квартира

В ноябре 1921 г. с помощью руководителя Главполитпросвета Н.К. Крупской Булгаков со своей женой Т.Н. Лаппа прописывается на Б. Садовой, д. 10, в кв. № 50, в той самой «нехорошей» квартире. Для Булгакова недостатка в материале для романа не было — образы Аннушки и других жильцов зачастую списаны с натуры. В фельетоне «Москва 20-х годов» Булгаков опишет это время своей жизни:

Клянусь всем, что у меня есть святого, каждый раз, как я сажусь писать о Москве, проклятый образ Василия Ивановича стоит передо мною в углу. Все поступки В.И. направлены в ущерб его ближним, и в Кодексе Республики нет ни одного параграфа, которого он бы не нарушил. Нехорошо ругаться матерными словами громко? Нехорошо. А он ругается. Нехорошо пить самогон? Нехорошо. А он пьет. Буйствовать разрешается? Нет, никому не разрешается. — А он буйствует. И т.д. («Москва 20-х годов»).

Век XXI. «Квартирный вопрос» опять все так же заострен в Москве. События вокруг пресловутой квартиры № 50 достойны проделок свиты Воланда, но никак не московского правительства. А начиналось все с малого. Дом 10 на Большой Садовой улице уже 12 лет является памятником истории и архитектуры, в бывшей квартире Булгакова был открыт музей писателя, она стала местом паломничества поклонников творчества Михаила Афанасьевича, иностранных туристов, школьных экскурсий и одним из любимых мест московских романтиков. Посетители оставляли на стенах подъезда свои рисунки, признания и стихи, среди которых помимо примитивных «Здесь были мы» встречались и настоящие шедевры; на одной из стен даже красовался отчаянный призыв: «Гости!!! Оставляйте КАЧЕСТВЕННЫЕ рисунки!» Однако около двух лет назад подъезд начали «приводить в порядок», а квартиру закрыли «на ремонт». Навести порядок предполагалось довольно быстро, и уже в мае 2003 г. музей должен был вновь открыться для посетителей. Но не открылся... Теперь пробраться к «нехорошей» квартире не так-то просто, и дело вовсе не в нечистой силе. Зайти в подъезд вам помешают не проделки Коровьева и Бегемота, а кодовый замок и охранник, а порой и сами жильцы. Ходят слухи, что для 18 квартир в «памятнике истории и архитектуры» уже ищут покупателей, в том числе и знаменитая квартира № 50 ждет какого-нибудь «киевского дядю». Однако и поклонники Мастера сдаваться не намерены: создаются инициативные группы по спасению Квартиры, проводятся субботники, отправляются письма в различные правительственные учреждения и даже Президенту. Но чиновники, как всегда, молчат, и пока остается лишь махнуть рукой и подумать: «Эх, Воланда на них нет!»

Патриаршие пруды

Патриаршие пруды в начале 20-х гг., как и сейчас, были излюбленным местом гуляния москвичей. Еще в XVII в. в усадьбе патриарха на Козьем болоте существовали три пруда. В начале XIX в. два пруда были засыпаны. С тех пор уцелевший пруд хранит в своем названии память о своих «собратьях».

Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина...

Патриаршие пруды за последнее время сильно преобразились: воду очистили, устанавливают новые фонари возле лавочек и реставрируют старые, высаживают молодые деревья — в общем, сразу видно: культурная зона. Ложкой дегтя в этой жизнеутверждающей картине стала эпопея с установкой памятника Михаилу Булгакову, которая длится уже несколько лет. Изначально проект памятника, созданный скульптором А. Рукавишниковым и архитекторами С. Шаровым и А. Кузьминым, включал в себя статую сидящего на скамейке Булгакова, фигуру Иешуа, как бы удаляющегося от него по водной глади пруда, и сломанный примус 12 м в высоту, внутри которого предполагалось поместить барельефы со сценами бесчинств свиты Воланда. Говорили о возможной полной реконструкции пруда или превращении его в фонтан. Проект был одобрен Правительством Москвы и уже началось осуществление грандиозного замысла, однако против активно выступили жители района, поклонники творчества Булгакова и даже верующие. Памятник был единогласно признан проявлением дурного вкуса, обезображивающим облик старой Москвы, и едва ли не кощунством над творчеством великого писателя. Людям хотелось видеть сквер таким, каким застал его сам Мастер: гулять по тем аллеям, по которым величественно шагал Воланд, сидеть, возможно, на той же скамейке, где сидел перед смертью Берлиоз...

Хотите верьте, хотите нет, но 1 апреля «Газета» сообщила о решении градостроительного совета относительно судьбы памятника М. Булгакову. Во-первых, решено его перенести на Воробьевы горы. Во-вторых, из всего изначального проекта члены совета высказали пожелание только заменить злополучный примус на автомобиль, на котором Мастер и Маргарита «покинут Воробьевы горы и улетят в небеса». Сам Булгаков будет обращен лицом к Андреевскому монастырю. Главный архитектор Москвы А. Кузьмин уже предложил установить возле скульптурной группы наряд милиции, который бы охранял бронзовых героев Булгакова от мародеров. Остается надеяться, что проект этот останется первоапрельской шуткой, а великому писателю создадут достойный памятник.

«Грибоедов»

Старинный двухэтажный дом кремового цвета помещался на бульварном кольце в глубине чахлого сада, отделенного от тротуара кольца резною чугунною решеткой...
Дом назывался «домом Грибоедова» на том основании, что будто бы некогда им владела тетка писателя — Александра Сергеевича Грибоедова («Мастер и Маргарита»).

Претендентов на «Грибоедов» сейчас, как минимум, четыре: здание Литературного института на Тверском бульваре, 25, ЦДЛ, Дом журналиста на Никитском бульваре, 8а, и дом на Страстном бульваре, 11. Менее всего понятен выбор последнего адреса, хотя садик у особнячка когда-то действительно был. Два же первых адреса имеют непосредственное отношение к литературной братии.

Здание Литературного института расположено в самом центре Москвы, в бывшей усадьбе А.А. Яковлева, дяди А.И. Герцена, а не «тетки Грибоедова». Главный корпус здания был построен в XVIII в., флигели перестраивал в 1882 г. А.С.. Каминский. В 1840 г. здесь поселяется Д.Н. Свербеев, у которого бывали Гоголь, Аксаков, Грановский, Щепкин, Белинский. Позднее главное здание перестраивали, флигели расширяли. В 1920 г. усадьба национализируется и передается писательской организации. Во флигелях дома жили Сергеев-Ценский, Мандельштам, Платонов, Вс. Иванов.

Здание Дома журналиста изначально принадлежал роду Гагариных. После пожара 1812 г. сохранился лишь флигель, неоднократно перестраивавшийся. В начале XIX в. особняк принадлежал знатной московской даме А.М. Щербиной, дочери княгини Е.Р. Дашковой. В 1831 г. на балу у владелицы дома побывали молодожены Наталья Николаевна и Александр Сергеевич Пушкины. С начала 20-х гг. в особняке размещался Дом печати. В нем собирались, обсуждали разные вопросы и читали свои творения известные поэты и писатели: А. Блок, В. Маяковский, В. Брюсов, С. Есенин, А. Мариенгоф, В. Шершеневич и др. Центральным Домом журналиста (а в обиходе «Домжуром») особняк стал называться лишь с 1938 г.

Варьете

Большой кабинет на втором этаже театра двумя окнами выходил на Садовую, а одним, как раз за спиною финдиректора, сидевшего за письменным столом, в летний сад Варьете, где помещались прохладительные буфеты, тир и открытая эстрада («Мастер и Маргарита»).

Здание Варьете — нынешнего театра Сатиры — ведет свою историю еще с далеких дореволюционных лет. В нем размещался цирк братьев Никитиных. Потом он уступил место Московскому мюзик-холлу, который преобразовался в Театр оперетты, а уже потом сюда переехал театр Сатиры из Б. Гнездниковского переулка. В 1963 г. здание подверглось капитальной реконструкции и стало больше походить на театр, чем на цирк. От старого здания остался только купол. В основе репертуара 20–30-х гг. была бытовая комедия, юмористически изображавшая современный быт и нравы общества. А летний сад «с прохладительными напитками» существует и поныне, в чем каждый может убедиться.

Могила Булгаковых. Новодевичий монастырь

Неисповедимыми путями на могиле М. Булгакова оказалось надгробие его любимого писателя — Н.В. Гоголя. Этот камень кто-то метко окрестил Голгофой: по своей форме он напоминает иерусалимскую гору. К.С. Аксаков выбрал его в Крыму специально для могилы Гоголя в Даниловском монастыре. А Хомяков подобрал фразу из пророка Иеремии, которая может стать эпиграфом к жизни обоих великих писателей: «Горьким словом моим посмеюся». И сейчас покоятся они неподалеку друг от друга, на Новодевичьем кладбище (Н.В. Гоголя перезахоронили здесь в 1931 г.).